Harlem Shake

Руку крепко держу на пульсе я.
В оба глаза слежу за модой.
Вижу кадры. На них — в конвульсиях
Гражданин в амплуа урода.
Будто газу нюхнув угарного,
Одержимый буржуйским ритмом,
Он трясётся, как нигер Гарлема,
Под стенания «терроритта».

Что им движет, какая истина?
В чём причина его юродства?
Или с миром бездушно-выспренным
Он пытается так бороться?
Или это пророк непознанный
На глазах перекатной голи
Содрогающимся апостолом
На иных языках глаголет?

Чуть поодаль бредут прохожие:
Ноль внимания, скукотища,
Повседневщина... Отчего же их
Вдруг становятся рядом тыщи?
Сплин сменяется адским месивом:
Трэш, угарище, содомия...
Но безрадостно и невесело
Эти маски глядят немые.

Шок испытанный не остыл ещё.
Эта шейкерская когорта —
Cловно сонмище душ в чистилище,
Чьи печати не будут стёрты,
Словно грешников тьма постылая,
Коим явлена воля свыше,
Что вовеки их не помилуют
И стихов о них не напишут.

Этот бред поражает вирусом:
Жизнь никчёмна. Пойдем, попляшем.
Разукрасим себя — и выбросим.
На пути безнадёжно нашем —
Ночь бескрайняя, глушь могильная,
Круг порока, кольцо приличий.
И поблизости нет Вергилия.
И немыслима Беатриче.