Йо-хо-хо!

Вот и рвётся моя хваленая портупея,
Вот и сходит на нет ехидство и озорство...
Я сижу и буквально чувствую, как тупею,
И под пеплом медленно гибнет моя Помпея,
А взамен я уже не выстрою ничего.

Будни жутки, попытки жалки, устои шатки,
А развязка третьего акта предрешена.
Я трясусь в маршрутке, живу в убытке, теряю хватку,
Я заканчиваюсь — и вытеку без остатка
Очень скоро, и это точно будет хана.

Я не знаю, найду ли, чем поживиться завтра,
Получу ли оплату за бесполезный труд,
Но зато я верю — концовка будет внезапна.
Как пришли кранты любимым мной динозаврам,
Так и мне самому эпично они придут.

У меня отродясь всё нескладно, смешно, топорно,
Но встряхнутся Норны, у Мойры выйдет петля.
Как дают росток упавшие в землю зёрна,
Избежавшие превращения в прах попкорна,
Так и я напоследок дам планете угля!

Поднимаясь с нар, сметая сено-солому,
Флибустьерским басом я прореву, угрюм:
«Что ж, спасибо этому дому! Пойдем к другому!
Слышишь, Дарби Макгроу? Дарби, подай мне рому!
А потом катись отсюда в вонючий трюм!»

Попугай на плече будет чистить красные перья,
Канонир разразится прощальным и гордым «пли!»,
Как велят поверья... Навек зазубрю теперь я:
Только те, кто сумели всё-таки хлопнуть дверью,
Могут точно сказать, что путь свой не зря прошли.